Дэмьен
Фандом: Гарри Поттер
Автор: я... очень давно
Жанр: энгст
Рейтинг: PG-13, и только из-за жанра
Пейринг: нет, действующие лица - Гарри, Снейп, Невилл
Предупреждения: смерть персонажа... Снейпа
читать
...Я ненавидел профессора Снейпа.
Я ненавидел каждый его преисполненный брезгливости жест. Ненавидел каждый взгляд его маленьких, готовых пробуравить меня насквозь черных глаз. Ненавидел его бледное лицо, наводившее на мысли о полнолунии и вампирах. Но больше всего я ненавидел его мрачный сарказм, его тон, его манеру разговаривать. С каким упоением этот ублюдок втаптывал нас в грязь, заставляя чувствовать себя полным ничтожеством!
Я не мог, я не хотел поверить, что ужасный, отвратительный профессор Алхимии - мой хранитель секрета и вынужден защищать меня. Думаю, он тоже был не в восторге от этого. Я знал, что он терпеть не мог моего отца и мою мать. И от этого я ненавидел его еще сильнее.
Мне стыдно и неприятно признаваться в этом сейчас, но часто я желал ему смерти. Сколько раз я представлял себе зрелище: Снейп корчится на полу в страшных муках, а я стою рядом. Стою и смотрю прямо на него. Знаю, что могу помочь ему, и не делаю ни одного движения. Ничего. Просто смотрю, как он умирает на моих глазах.
Я жесток? Не знаю... да, наверное, так и есть. Я потерял родителей, друзей; а может, я никогда и не находил их... на самом деле. Все ждали от меня чего-то, а я не знал, что делать, что еще я мог сделать для них. Я слышал лишь одно: "Мы верим в тебя, Гарри, мы надеемся на тебя. Ступай, спасай мир". И никто не мог мне помочь. Не мог – или не хотел. Просто не пытался. Спасти мир должен был только я. Неужели я не имел право на жестокость – хотя бы в мыслях? На маленькую компенсацию, о которой никогда и никто не узнает?
Но я Золотой Мальчик, надежда всего магического мира, и я должен быть честным. Поэтому я признаюсь сейчас: да, я желал ему смерти. Да.
То же было и тогда, и в тот самый день. Этого долго не могли забыть. Как ни отвратителен был мне профессор, я не мог не признать, что он был самым выдержанным, самым бесстрастным человеком, которого я знал. Никто и никогда не мог сказать, что было у него на душе. Но в тот день, очевидно, случилось что-то из ряда вон выходящее. Потому что Снейп был разъярен настолько, что поднял руку на ученика – на Невилла Лонгботтома. Он ударил его, вы понимаете, ударил Невилла прямо по лицу! О боже, как я ненавидел его в тот момент! Ярость застила мне глаза, и сквозь эту пелену бешеной злобы я сам с трудом разбирал то, что кричал профессору. Кажется, это было что-то про грязного ублюдка, которому я желаю сдохнуть как собаке вместе с его хозяином Волдемортом, чью метку он тайно носит на руке, и... Снейп лишь стоял с каменным лицом. Он молча выслушал меня. Потом повернулся на каблуках и вышел из класса, впервые забыв закрыть за собой дверь. Выражение его лица, а если быть точным, полное отсутствие выражения - единственное, что я помню.
Наш факультет лишился тогда всех баллов. Всех! Я думал, что мои друзья возненавидят меня. Но они возненавидели Снейпа. А я возненавидел его еще больше.
...Прошло две недели. И только тогда мы узнали, что несколько дней назад профессор Снейп был найден неподалеку от Хогсмида, весь в крови, едва дышащий и скорее мертвый, чем живой. Несколько дней он лежал в лазарете, находясь на грани, где-то между "здесь" и "там", и мы не знали об этом.
Спасти его могло только чудо - так сказала директору мадам Помфри. Но чуда не могло произойти. Чтобы оно произошло, должна была немедленно наступить весна, потому что только весной появляются цветы, необходимые для снадобья, которое, единственное, могло бы поставить профессора на ноги. Но была середина января. Ждать чуда было бессмысленно.
Мои давние мечты начали сбываться. Северус Снейп, единственный человек, которого я по-настоящему ненавидел, лежал и умирал. Но теперь в моей душе боролись два чувства: жестокость и ...жалость? Мне страстно захотелось посмотреть на него в этот момент, увидеть грозного профессора, ставшего теперь беспомощнее ребенка. И ночью, укрывшись под мантией-невидимкой, я тайком отправился в лазарет.
В нечетком, размытом свете луны его лицо казалось даже не бледным, а каким-то прозрачным. Его губы были сжаты до белизны. Но почему-то, увидев его теперь, я не пожелал ему смерти. Мне даже захотелось, чтобы он вновь стал таким, каким был, чтобы по привычке снял с моего факультета десяток баллов или прошипел, что "вы суете нос не в свое дело, Поттер".
Но я знал, что этого не будет уже никогда. Я знал, что он обречен.
И все-таки я все еще немного ненавидел его. Наверное, уже просто по привычке.
Я приблизился к кровати профессора и вдруг увидел то, что потрясло меня до глубины души. Слезы в его глазах. По щекам профессора катились слезы, сверкая бриллиантами в серебряном лунном свете. Картина в моих глазах начала двоиться и расплываться, я почувствовал, как к горлу подкатил комок. И поспешил уйти из лазарета.
Стоя около открытого окна гриффиндорской башни, я думал о профессоре. Мы ведь ничего не знаем о нем. Сколько он перенес в своей жизни?.. Возможно, его поведение - лишь защита. Возможно, он просто не хочет обжечься, не хочет терять близкого человека, и потому не сближается ни с кем. Упивающиеся смертью не бывают бывшими, а Волдеморт не знает слова "прощать". Упивающийся Смертью... Кто может сказать, скольких он уже потерял?..
Как бы там ни было на самом деле - мы ничего не знали о нем.
Мы никогда не пытались узнать. Не пытались относиться к нему иначе.
И в этот момент я окончательно осознал - я НЕ ненавижу профессора Снейпа. Я просто не могу ненавидеть его.
...Стояла глубокая ночь.
Мне не спалось. Я тихо вышел из гостиной и остановился у того самого окна. Прошло, наверное, полчаса, а я все стоял и стоял без движения. Внезапно я почувствовал, что за моей спиной кто-то есть.
Я обернулся.
Невилл. Внешне спокойный – но лихорадочно покрасневшие щеки выдавали его волнение.
- Гарри, - тихо сказал Невилл, и его голос предательский задрожал. - Гарри, он... Он умер.
- Да?..
Я опустил голову. Господи, как же мучительно стыдно, как до боли стыдно было мне за те картины, которые когда-то рисовало мое жестокое воображение... И теперь я чувствовал себя виноватым в его смерти. Мне хотелось что-то вернуть, хотелось просить прощения, но вернуть было нельзя. Ничего.
- Да, - повторил я тихо, пытаясь осознать это до конца.
И Невилл не стал сдерживаться, он уткнулся головой в мое плечо и зарыдал. Ему было так же больно. Он тоже простил. Почему-то люди тогда прощают других людей, когда теряют их. Иногда – только когда теряют. Слишком поздно.
Мы стояли у окна всю ночь.
- Гарри, - Невилл вытер глаза и посмотрел на светлеющее небо, туда, где все еще горела самая яркая звезда. - Как ты думаешь, ему сейчас хорошо ...там?
- Не знаю, - я поглядел в бесконечную синеву, уже чуть разбавленную рассветным розовым. - Надеюсь, что да.
Автор: я... очень давно
Жанр: энгст
Рейтинг: PG-13, и только из-за жанра
Пейринг: нет, действующие лица - Гарри, Снейп, Невилл
Предупреждения: смерть персонажа... Снейпа
читать
...Я ненавидел профессора Снейпа.
Я ненавидел каждый его преисполненный брезгливости жест. Ненавидел каждый взгляд его маленьких, готовых пробуравить меня насквозь черных глаз. Ненавидел его бледное лицо, наводившее на мысли о полнолунии и вампирах. Но больше всего я ненавидел его мрачный сарказм, его тон, его манеру разговаривать. С каким упоением этот ублюдок втаптывал нас в грязь, заставляя чувствовать себя полным ничтожеством!
Я не мог, я не хотел поверить, что ужасный, отвратительный профессор Алхимии - мой хранитель секрета и вынужден защищать меня. Думаю, он тоже был не в восторге от этого. Я знал, что он терпеть не мог моего отца и мою мать. И от этого я ненавидел его еще сильнее.
Мне стыдно и неприятно признаваться в этом сейчас, но часто я желал ему смерти. Сколько раз я представлял себе зрелище: Снейп корчится на полу в страшных муках, а я стою рядом. Стою и смотрю прямо на него. Знаю, что могу помочь ему, и не делаю ни одного движения. Ничего. Просто смотрю, как он умирает на моих глазах.
Я жесток? Не знаю... да, наверное, так и есть. Я потерял родителей, друзей; а может, я никогда и не находил их... на самом деле. Все ждали от меня чего-то, а я не знал, что делать, что еще я мог сделать для них. Я слышал лишь одно: "Мы верим в тебя, Гарри, мы надеемся на тебя. Ступай, спасай мир". И никто не мог мне помочь. Не мог – или не хотел. Просто не пытался. Спасти мир должен был только я. Неужели я не имел право на жестокость – хотя бы в мыслях? На маленькую компенсацию, о которой никогда и никто не узнает?
Но я Золотой Мальчик, надежда всего магического мира, и я должен быть честным. Поэтому я признаюсь сейчас: да, я желал ему смерти. Да.
То же было и тогда, и в тот самый день. Этого долго не могли забыть. Как ни отвратителен был мне профессор, я не мог не признать, что он был самым выдержанным, самым бесстрастным человеком, которого я знал. Никто и никогда не мог сказать, что было у него на душе. Но в тот день, очевидно, случилось что-то из ряда вон выходящее. Потому что Снейп был разъярен настолько, что поднял руку на ученика – на Невилла Лонгботтома. Он ударил его, вы понимаете, ударил Невилла прямо по лицу! О боже, как я ненавидел его в тот момент! Ярость застила мне глаза, и сквозь эту пелену бешеной злобы я сам с трудом разбирал то, что кричал профессору. Кажется, это было что-то про грязного ублюдка, которому я желаю сдохнуть как собаке вместе с его хозяином Волдемортом, чью метку он тайно носит на руке, и... Снейп лишь стоял с каменным лицом. Он молча выслушал меня. Потом повернулся на каблуках и вышел из класса, впервые забыв закрыть за собой дверь. Выражение его лица, а если быть точным, полное отсутствие выражения - единственное, что я помню.
Наш факультет лишился тогда всех баллов. Всех! Я думал, что мои друзья возненавидят меня. Но они возненавидели Снейпа. А я возненавидел его еще больше.
...Прошло две недели. И только тогда мы узнали, что несколько дней назад профессор Снейп был найден неподалеку от Хогсмида, весь в крови, едва дышащий и скорее мертвый, чем живой. Несколько дней он лежал в лазарете, находясь на грани, где-то между "здесь" и "там", и мы не знали об этом.
Спасти его могло только чудо - так сказала директору мадам Помфри. Но чуда не могло произойти. Чтобы оно произошло, должна была немедленно наступить весна, потому что только весной появляются цветы, необходимые для снадобья, которое, единственное, могло бы поставить профессора на ноги. Но была середина января. Ждать чуда было бессмысленно.
Мои давние мечты начали сбываться. Северус Снейп, единственный человек, которого я по-настоящему ненавидел, лежал и умирал. Но теперь в моей душе боролись два чувства: жестокость и ...жалость? Мне страстно захотелось посмотреть на него в этот момент, увидеть грозного профессора, ставшего теперь беспомощнее ребенка. И ночью, укрывшись под мантией-невидимкой, я тайком отправился в лазарет.
В нечетком, размытом свете луны его лицо казалось даже не бледным, а каким-то прозрачным. Его губы были сжаты до белизны. Но почему-то, увидев его теперь, я не пожелал ему смерти. Мне даже захотелось, чтобы он вновь стал таким, каким был, чтобы по привычке снял с моего факультета десяток баллов или прошипел, что "вы суете нос не в свое дело, Поттер".
Но я знал, что этого не будет уже никогда. Я знал, что он обречен.
И все-таки я все еще немного ненавидел его. Наверное, уже просто по привычке.
Я приблизился к кровати профессора и вдруг увидел то, что потрясло меня до глубины души. Слезы в его глазах. По щекам профессора катились слезы, сверкая бриллиантами в серебряном лунном свете. Картина в моих глазах начала двоиться и расплываться, я почувствовал, как к горлу подкатил комок. И поспешил уйти из лазарета.
Стоя около открытого окна гриффиндорской башни, я думал о профессоре. Мы ведь ничего не знаем о нем. Сколько он перенес в своей жизни?.. Возможно, его поведение - лишь защита. Возможно, он просто не хочет обжечься, не хочет терять близкого человека, и потому не сближается ни с кем. Упивающиеся смертью не бывают бывшими, а Волдеморт не знает слова "прощать". Упивающийся Смертью... Кто может сказать, скольких он уже потерял?..
Как бы там ни было на самом деле - мы ничего не знали о нем.
Мы никогда не пытались узнать. Не пытались относиться к нему иначе.
И в этот момент я окончательно осознал - я НЕ ненавижу профессора Снейпа. Я просто не могу ненавидеть его.
...Стояла глубокая ночь.
Мне не спалось. Я тихо вышел из гостиной и остановился у того самого окна. Прошло, наверное, полчаса, а я все стоял и стоял без движения. Внезапно я почувствовал, что за моей спиной кто-то есть.
Я обернулся.
Невилл. Внешне спокойный – но лихорадочно покрасневшие щеки выдавали его волнение.
- Гарри, - тихо сказал Невилл, и его голос предательский задрожал. - Гарри, он... Он умер.
- Да?..
Я опустил голову. Господи, как же мучительно стыдно, как до боли стыдно было мне за те картины, которые когда-то рисовало мое жестокое воображение... И теперь я чувствовал себя виноватым в его смерти. Мне хотелось что-то вернуть, хотелось просить прощения, но вернуть было нельзя. Ничего.
- Да, - повторил я тихо, пытаясь осознать это до конца.
И Невилл не стал сдерживаться, он уткнулся головой в мое плечо и зарыдал. Ему было так же больно. Он тоже простил. Почему-то люди тогда прощают других людей, когда теряют их. Иногда – только когда теряют. Слишком поздно.
Мы стояли у окна всю ночь.
- Гарри, - Невилл вытер глаза и посмотрел на светлеющее небо, туда, где все еще горела самая яркая звезда. - Как ты думаешь, ему сейчас хорошо ...там?
- Не знаю, - я поглядел в бесконечную синеву, уже чуть разбавленную рассветным розовым. - Надеюсь, что да.